Яndex

В последнем номере уходящего года, века, тысячелетия мы снимаем шляпу перед великими мастерами прошлого, чей талант, подкрепленный одержимостью в работе, отбрасывает отсвет на всю историю моды ХХ века. Уже в следующем номере журнала, которым мы встретим новую эру, центральное место займут биографии восходящих звезд модного небосклона, сапожников творящих в виртуальной реальности. Но пока не отзвучал бой курантов, мы листаем старый альбом…

Пьетро Янтурни, самый дорогой мастер своего времени, был хранителем коллекции обуви парижского музея Клуни, где и заразился любовью к опекаемому предмету. Его клиенты, внеся залог в размере 1000$, случалось, с нетерпением ожидали своей очереди в течение 3-х лет. Сняв мерки и оценив походку заказчика (босиком!), Мастер ни с кем уже более не советовался и подбирал материал и фасон будущей модели сам. Его решение оставалось тайной для клиента до дня получения заказа. Удивительно, но не было ни одной рекламации! По слухам, туфельки от Янтурни обволакивали ногу, как шелковый чулок. А коллекция из трехсот пар лодочек, сделанных им для самой преданной клиентки – миллионерши миссис Риты де Аскоты Лидиг, - хранится в музее Метрополитен.

Андре Перуджа, самый загадочный сапожник столетия, первым попытался проложить мостик между прежним миром индивидуального образа и наступающей эрой конфекции. Тем не менее мы сегодня вспоминаем не шаблонные образцы, к которым он пришел в конце жизни, вынужденный к этому новой экономической ситуацией, но те тончайшие экзотические творения, порожденные таинственными движениями его души, которые и по сей день восхищают модельеров в витринах Музея обуви в Романсе.

Шарль Джордан подхватил эстафетную палочку у Перуджи после Первой мировой войны. Этот человек, никогда не считавший себя художником – только простым ремесленником, - смог заставить избалованную французскую публику выстраиваться в очереди у дверей своего магазина в ожидании новой модели. Конструкций было немного, и только одна из них появлялась в витрине бутика – через два дня ее сменяла следующая. Но каждая из предложенных моделей была доступна во всех размерах, трех полнотах и двадцати вариантах расцветки. Шарль Джордан отточил идею массового производства, создав империю настолько жизнеспособную, что она с успехом переходит в третье тысячелетие.

Сальваторе Феррагамо первым продемонстрировал миру знаменитый лейбл «Made in Italy». Капризные «звездные» клиенты этого сапожника почувствовали шарм итальянского неореализма значительно раньше, чем его смогла оценить публика, посещающая кинотеатры. Да он и сам воплотил в собственной судьбе киносказку о

Золушке, дождавшейся своего прекрасного принца: мальчик из простой итальянской деревушки смог покорить красоток Голливуда, к нему стремились попасть на прием все современные ему августейшие особы из королевских домов Европы и Азии, 10000 его моделей образовали целый музей (один из двух музеев в мире, носящих имя обувщика,- второй в Канаде, посвященный великому чеху Бате). Феррагамо своими работами доказал, что настоящий «сапожник мечты» способен создать шедевр даже из соломы, если у него нет первоклассной кожи на пару туфель. Так родились идеи, растиражированные затем в промышленных масштабах.

Роже Вивье, на полвека переживший Кристиана Диора, как, впрочем, и всех своих деловых партнеров и современников, не дотянул до рубежа тысячелетий всего лишь двух лет. Его изощренная фантазия прошла этот путь длиною в век вместе со всем человечеством, меняя форму творений гения в соответствии с ходом технической революции. Ему была уготована горькая участь пережить отмирающее Ремесло и изменить к финалу свои творческие принципы – последняя коллекция Вивье настолько современна и стандартна, что почерк автора разобрать почти невозможно.

Но были и другие, не столь известные, может быть, не внесшие такого грандиозного вклада в копилку современности, но с азартом и увлеченностью отдавшиеся своему ремеслу сапожники.

Манло Бланик, создающий хрупкие постаменты для манекенщиц, представляющих на подиуме Высокую моду (последний оплот ручного труда в этой области).

Андреа Пфистер, которому скучно играть по правилам, поэтому он в каждую пару вносит частичку своего иронического отношения к жизни – вроде бумажных цветов на вечерних лодочках или петушиных перьев на зимних сапогах.

Тьерри де Хэвиллэндч, на чьей визитке гордо красовалась надпись «сапожник мира»,- он не предал идеи британского андерграунда 60-х даже в сегодняшней насквозь пронизанной материальными отношениями жизни.

Патрик Кокс – дизайнер, придумавший нереально высокие платформы для безумных коллекций Вивьен Вествуд,- сегодня он выплескивает жгучую смесь из техно-материалов, натуральной кожи и черного юмора на клиентов своего лондонского бутика.

Стефан Кельян, Джимми Чу, Кен Скот, Рене Каовилла, Робер Клержери, Бернар Фигероа, Рудольф Менудье – как много имен, остающихся за занавесо дефиле. Сапожников не принято рекламировать, не многим из них удавалось добиться той же известности, что и кутерье, чьи коллекции они «обували». Как правило, публика узнает о гениальном обувном стилисте только тогда, когда он создает свою собственную марку. В последние годы ХХ века такое стало случаться все чаще: немногие оставшиеся хранители традиций стремятся донести до поколения next все очарование вручную сделанной вещи. Запомните и рассказывайте потом своим внукам сказку не о хрустальном, а о кожаном башмачке! И может случиться, что персонажами этой легенды окажутся Марк и Диана Гольдфарб, создатели и владельцы фирмы Catskill Mountain Moccasins, 1993 году продавшие свой обувной магазинчик в Вудстоке, приносивший неплхой доход, чтобы свободно путешествовать по ярмаркам и музыкальным фестивалям. Подобно средневековым ремесленникам, они появляются там, где их товар более всего нужен людям. Индейские мокасины, которые они шьют вручную, не имеют размера – единственная пара производится на заказ по индивидуальным меркам клиента. Их бизнес процветает – и это дает нам пусть маленькую, но все-таки надежду…